Остоженский дом в 1840-1850-х годах. Часть 1. В.П. Тургенева.
Остоженский дом в 1840-1850-х годах.
Часть 1. В.П. Тургенева
Часть 1. В.П. Тургенева
Первое известное нам упоминание об остоженском владении (современный адрес Остоженка, 37/7) относится к концу XVIII в. Оно принадлежало секунд-ротмистру Лейб-гвардии Конного полка камер-юнкеру Ф.А. Хитрово (1740 - не позднее 1797), участнику дворцового переворота 1762 г. и возведения на престол Екатерины II. В 1797 г. владение перешло генерал-лейтенанту барону К.Ф. Кноррингу. Главный дом Кноррингов был большой, двухэтажный, «низ каменный, верх деревянный», с множеством деревянных построек во дворе. Пожар Москвы 1812 г. полностью уничтожил застройку генеральской усадьбы. В 1818 г. Кнорринги продали «свою пустопорозжую обгоревшую землю» сенатскому секретарю Д.Н. Фёдорову. Новый владелец выстроил дом, сохранившийся до наших дней. В Квартирной книге Пречистенской части зафиксированы даты начала и окончания строительства: 23 мая 1819 г. - 15 ноября 1819 г. Из маклерских книг 1820-1840-х гг. известно, что владение включало в себя «деревянный на каменном фундаменте одноэтажный с антресолями, снаружи обшитый тёсом выкрашенный и покрытый листовым железом дом, со всем к нему деревянным жилым и нежилым строением», садом, огородом. На дворе были «особая деревянная кухня, с людскою избой, холодного деревянного строения сарай, амбар, погреб с погребицей, закормами для хлеба, конюшня на восемь стойлов и колодезь с насосами».
В разные годы городская усадьба принадлежала разным владельцам, сдавалась внаём, после революции в доме размещались коммунальные квартиры, а потом учреждения. Особняк неоднократно подвергался переделкам, большие изменения претерпели его интерьеры, но осталась в неизменном виде значительная часть капитальных конструкций здания и, что особенно важно, частично сохранилось мемориальное пространство парадной анфилады: большой зал, гостиная и спальня.
"Тургеневский" период в истории остоженского дома начался 16-го сентября 1840 г., когда Варвара Петровна Тургенева заключила сделку с чиновником 10-го класса Горного ведомства гиттенфервалтером Н.В. Лошаковским. Запись в Маклерской книге гласит: «Получено с полковницы Варвары Петровой Тургеневой, за наём дома на один год, у гиттенфервалтера Николая Васильева Лошаковского за 1142-86 рублей серебром, 1/2процентных 5-72 рубля серебром». Варвара Петровна, "вдова, окруженная многочисленною дворней" (как барыня в рассказе "Муму"), поселилась в доме на Остоженке со своими компаньонками, камеристками, воспитанницами, их гувернантками. Сыновья были далеко: старший Николай в это время служил в Петербурге, а любимый сын Иван продолжал своё образование в Германии, в Берлинском университете. Главный дом своей усадьбы Лошаковский сдавал с мебелью. Несмотря на это, Варвара Петровна, проводившая тёплые месяцы в родовом Спасском, приезжала на зиму в Москву с "тяжёлыми обозами" любимых вещей, среди которых были и предметы мебели. "...Мне надо во всяком доме свои угодья – ширмы, шкапчики, особнячки…затем игрушечки и разные разности по-английски, чтобы всякая комната имела свой etablissement... [обустройство]", - писала Варвара Петровна сыну. Нанимателю принадлежала и вся усадебная территория с находившимися на ней строениями, за исключением некоторых, остававшихся в пользовании хозяев. На «лошаковском дворе» Варвара Петровна разводила любимые луковичные цветники и даже завела собственную корову. Вот строки из её письма к Ивану Сергеевичу от 30 ноября/12 декабря 1840 г. с подробным описанием своего нового жилища: «У меня прекрасный маленький московский дом.., в котором всегда воздух ровен, тепло, светло, сухо, покойно. Лакейская, официянтская, зала, гостиная, спальня, и вместе мой кабинет, уборная, гардеробная, девичья и Бибишина* комната, девичья, еще гардеробная и коридор, который ведёт в залу. Налево - буфет, за буфетом - контора. Контора, да, да, контора, где сидит за столом, покрытым сукном, толстый мой старик-конторщик Серебряков пузатый!.. <...> Я всё ещё тебя не выводила по дому своему. Ты еще не был вверху. Из лакейской лестница - на му<жс>кую половину. Налево комната гардеробная дядина, Гаврил<ин> уголок на хоры в залу, а там дядина комната, малень<кая>, жаркая, и ещё маленький чуланчик. Направо братни<на спальня>, гардеробная, дверь на замке в женскую половину <и братнина приёмная>. Из коридору лестница на женскую половину, комната девичья, где президент Прасковья Ивановна. Да, да, старуха matrone привезена из Спасского. Аннетина комната с Маврушей вместе. Мамзели-гувернантки комната и кладовая маленькая.
Ты спросишь, где твои комнаты. О! приезжай только, мы отопрём дверь от брата в девичью. Девок и гувернанток сведём вниз, а комнаты гувернанток мы отдадим все три тебе, хозяину.
Теперь пойдём на конюшню. У меня 5 серых лошадей - в карету. Две лошади - в сани брату и дяде, пока и довольно. У меня новая двухместная карета, старая заново переделана, ландо и четвероместный дилижанс. Возки, колязочка, сани, санки, кибиточка, дрожки. Корова - большая, славная - наконец, корова. И Серебряков. Давношние мною требованные потребности, корова и конторщик, а в заключенье - вантклос. Множество - многое множество цветов. Птички. Мебели - раздвижные диваны, вместо пате - оттоман, покойные креслы. Il n'y manqué!.. que vous, que vous, mon bien aimé! [там не хватает... только вас, мой любимый]»
Как видно из письма, Варвара Петровна отвела сыну три комнаты наверху, то есть в антресольном этаже, потеснив девичьи. Там же, в антресолях, были комнаты брата Николая Сергеевича и дяди Николая Николаевича, которые иногда наезжали в Москву - один из Петербурга, другой из деревни. Так дом был поделён фактически на две части - верхнюю, мужскую, и нижнюю, женскую, где парадную анфиладу занимали личные покои Варвары Петровны; к уборной и гардеробной примыкали комнаты воспитанниц и девичьи. Впоследствии намерения Варвары Петровны относительно комнат Ивана Сергеевича менялись, но по-прежнему речь шла лишь о помещениях антресольного этажа. По-видимому, это решение было продиктовано желанием хозяйки выделить для мужской части семьи абсолютно изолированную часть дома, с отдельным входом.
Тем не менее, обращение к эпистолярному наследию матери писателя и "Воспоминаниям о семье И.С. Тургенева" В.Н. Житовой, воспитанницы Варвары Петровны, проживавшей с ней в остоженском доме, даёт нам довольно чёткое представление о расположении и назначении многих помещений дома и некоторых деталях обстановки. Так, парадный зал, где устраивались именины, детские праздники и танцевальные вечера для воспитанниц, в обычные дни служил столовой. Вероятно, здесь в 1844 г. Варвара Петровна устроила "раут" для московских друзей Ивана Сергеевича (из-за болезни он прожил у матери несколько месяцев): "Ваничке моему полегче стало, - писала она своей корреспондентке, - и он захотел видеть учёных обезьян, а как ты знаешь, что при пире, при бражке друзей набирается всегда много, то у меня был раут детей". В обстановке зала была примечательная деталь - зеркало невероятных размеров. Житова вспоминала, что после пожара в Спасском в 1839 г. "уцелело одно только огромное зеркало <...> Оно было перевезено в Москву и до самой кончины Варвары Петровны помещалось в зале, где часто по красоте и величине своей было предметом удивления гостей". Другой особенностью зала были хоры для оркестра, об их существовании упоминали и Варвара Петровна, и её воспитанница.
Парадную анфиладу продолжает гостиная. Главным её украшением были цветы - "многое множество цветов", здесь пели в клетках птицы, стояла уютная мебель. В этой комнате «госпожа», как сама себя называла Варвара Петровна, любила проводить время за чтением, картами, чаем. Одна современница описывала обстановку гостиной спасского дома: "Рядом с залой находилась обширная гостиная, меблированная дорогой, но старинной мебелью. Окна выходили в сад, у одного из них был устроен читальный кабинет Варвары Петровны, отделённый дорогою зеленью на трельяже и плющом. Здесь стояла небольшая козетка, письменный столик и одно кресло. Посреди гостиной помещался мягкий патэ". Вероятно, подобную гостиную хозяйка устроила и в остоженском доме, желая "иметь во всём конфорт по своему вкусу".
Третье помещение анфилады – парадная спальня, "спальня, и вместе мой кабинет", так определила назначение комнаты Варвара Петровна. Из воспоминаний Житовой мы знаем, что в спальне стояла кровать красного дерева, над ней "была приделана полочка такого же дерева". На полочке лежала коробка в форме книги, где хранились отдельные листки - дневники Варвары Петровны. Здесь же стоял письменный стол, находились портреты покойного мужа, Сергея Николаевича, и любимого сына Ивана. На полу лежал ковёр. К спальне примыкали уборная, гардеробная, комнаты воспитанниц и девичьи.
Эти ценные сведения наряду с архивными находками, существующими планами владения 1830-1840-х гг., историко-культурными и историко-архитектурными исследованиями расширяют и углубляют наши представления об усадьбе Лошаковского, являясь убедительным основанием для воссоздания исторической обстановки остоженского дома.
Парадную анфиладу продолжает гостиная. Главным её украшением были цветы - "многое множество цветов", здесь пели в клетках птицы, стояла уютная мебель. В этой комнате «госпожа», как сама себя называла Варвара Петровна, любила проводить время за чтением, картами, чаем. Одна современница описывала обстановку гостиной спасского дома: "Рядом с залой находилась обширная гостиная, меблированная дорогой, но старинной мебелью. Окна выходили в сад, у одного из них был устроен читальный кабинет Варвары Петровны, отделённый дорогою зеленью на трельяже и плющом. Здесь стояла небольшая козетка, письменный столик и одно кресло. Посреди гостиной помещался мягкий патэ". Вероятно, подобную гостиную хозяйка устроила и в остоженском доме, желая "иметь во всём конфорт по своему вкусу".Третье помещение анфилады – парадная спальня, "спальня, и вместе мой кабинет", так определила назначение комнаты Варвара Петровна. Из воспоминаний Житовой мы знаем, что в спальне стояла кровать красного дерева, над ней "была приделана полочка такого же дерева". На полочке лежала коробка в форме книги, где хранились отдельные листки - дневники Варвары Петровны. Здесь же стоял письменный стол, находились портреты покойного мужа, Сергея Николаевича, и любимого сына Ивана. На полу лежал ковёр. К спальне примыкали уборная, гардеробная, комнаты воспитанниц и девичьи.
Эти ценные сведения наряду с архивными находками, существующими планами владения 1830-1840-х гг., историко-культурными и историко-архитектурными исследованиями расширяют и углубляют наши представления об усадьбе Лошаковского, являясь убедительным основанием для воссоздания исторической обстановки остоженского дома.
-------------------------------------------
* Биби - любимая воспитанница Варвары Петровны Варенька Богданович-Лутовинова, в замужестве В.Н. Житова, оставившая в конце жизни «Воспоминания о семье И.С. Тургенева»
